С судьбой не играют в прятки - Страница 8

— Вы вызвали меня по какому-то делу? — спросил Алан. Он устал от обиняков — наелся их вместе с Фелицией, спасибо, хватит, сыт по горло.

— Да, по делу, — мрачно отозвался Бартон. — Садись.

Он наконец оставил созерцание соседнего офисного здания и повернулся к Алану. Лицо его не предвещало ничего хорошего. Он смотрел не на Алана, а в пол, будто пребывая в глубокой задумчивости.

— Я вас слушаю.

— Ого! А может, это я тебя слушаю?! Как ты это объяснишь?! А? — Бартон едва не рычал, и Алан был этому почти рад: лучше шеф, кипящий гневом, чем шеф, похожий на паровой котел, в котором заклинило клапан и который взорвется с минуты на минуту. — Ты ее упустил! У-пус-тил! Как остолоп, как дилетант! Она была на крючке, нам светила сделка на несколько миллионов — и что же?! Эта стерва звонит мне и сообщает, что наши услуги ей больше не нужны! И что она сделает нам самую большую антирекламу в истории бизнеса! Что ты натворил?! Портман, ты же никогда не завалил ни одной сделки, что с тобой, черт тебя подери?!

— Со мной все в порядке, — устало проговорил Алан. — А она, как вы верно заметили, стерва.

— Стерва или нет, но она дьявольски богата, а ты…

— А я не проститутка.

Бартон остолбенел. Алан чуть прищурился.

— Что ты городишь?!

— Я не проститутка, — повторил Алан. — Я не обязан спать с клиентами за деньги. Даже за очень большие деньги. Это не входит в число моих должностных обязанностей.

— Ты совсем спятил, малый. — Бартон перешел на нормальный тон разговора. Теперь из громовержца он превратился в обычного усталого человека.

— Нет. Если бы у меня было больше доказательств, а у нее чуть меньше денег и связей, я бы подал на нее в суд за домогательства и компенсацию морального ущерба. И вам бы еще что-нибудь отсудил. Но связей и денег у нее ровно столько, сколько есть. Не буду добавлять «увы», чтобы не показаться завистником. Так что я не стану выставлять себя полным идиотом и начинать этот процесс.

— Ты и так полный идиот, — устало обронил Бартон. — Я же снял с тебя половину дел, чтобы ты занимался только ею. Ну что, тебе трудно было, что ли?

— А вы как поступили бы на моем месте? — Алан не сдержал улыбки.

— Ты оштрафован. На двадцать процентов оклада. И с сегодняшнего дня работаешь в «экономклассе».

Вот этого Алан точно не ожидал. Мысль доходила до него медленно, как будто ей приходилось просачиваться через слишком узкую щель.

— Простите?

— Ты понижен, Портман. Сдается мне, ты слишком много о себе возомнил. Тебе полезно будет вернуться, так сказать, к истокам. Поработай пока в «дешевке», потом видно будет, что с тобой делать дальше.

«Дешевка»… «Экономкласс»… Каторга для новичков, глинистое поле, которое возделывай не возделывай — все равно грязь и жалкие крохи. Много ли заработаешь на жилье экономкласса? Тем более что основной тип договоров там — аренда. Процент с нее мизерный.

Первым порывом Алана было написать заявление на увольнение. Здравый смысл подсказал, что из-за последней истории ему, вероятно, сложновато будет найти работу. Ладно. В конце концов, босс не так уж неправ. Наверное.

— Да, сэр.

— Кабинет придется освободить, сам понимаешь. Твой нынешний отдел, — это прозвучало с особенным нажимом, — весь поголовно работает в «сотах».

— Да, сэр.

Алан был внешне удивительно, железно спокоен. Возможно, именно поэтому во взгляде Бартона мелькнуло уважение.

— Ладно, иди. И постарайся поскорее мне доказать, на что ты способен.

Бартон напоминал сейчас отца, которому приходится наказывать сына гораздо жестче, чем хотелось бы, потому что глубоко укоренившиеся представления о воспитании не позволяют сделать поблажку.

Алану не было его жалко. Как ни крути, а он был самолюбив. Бартон же только что врезал по его самолюбию шипованным ботинком, и сочувствовать ему Алан не собирался. Ему гораздо важнее подумать о том, как выпутаться из этой канители.

— И попроси Мардж ко мне, — совсем уж примирительным тоном сказал Бартон.

— Да, сэр. — Алан равнодушно кивнул и вышел.

Его посетила коварная мысль: а что, если еще немного подействовать Бартону на нервы, чтобы он почувствовал себя совсем гадко? Может, дошло бы и до извинений. Но гордость не позволила. К тому же нехорошо играть на человеческих слабостях. Бартон славный малый. Вспыхивает, как порох, и шума от него много, но отходит быстро. Может, к обеду и сам передумает…

— Мардж, зайди к шефу, пожалуйста.

Мардж охотно оторвалась от экрана компьютера. Прищурилась поверх очков. Шепотом спросила:

— Ну?

— Я уничтожен. Золотая шпилька Фелиции Беккет втоптала в грязь все мои заслуги, — нарочито патетически объявил Алан.

Он был уверен, что боссу в кабинете все слышно, но ничего не мог поделать с охватившим его желанием повалять дурака. В конце концов, он это заслужил. Нельзя так долго копить в себе напряжение.

— Тсс!.. — шикнула на него Мардж. Ирония иронией, а такие речи под дверью кабинета главного до добра не доведут. — С ума сошел?! Чем дело-то кончилось?

— Мардж! — рявкнул коммутатор. — Зайди, будь добра.

— Да, мистер Бартон, одну секундочку…

Мардж состроила Алану гримасу и стала рыться в бумагах на столе в поисках своего блокнота, Алан изобразил пантомиму «разбитое сердце».

Дойдя до кабинета, Алан наконец осознал все произошедшее — и ближайшие перспективы. Осознание этих самых ближайших перспектив омрачило его настроение гораздо больше, чем разговор с боссом. Все-таки он был абсолютно уверен, что Бартон относится к нему хорошо, пусть даже сейчас и мечет громы и молнии и наказывает, как провинившегося мальчишку. Но вот коллеги, коллеги… Новость о понижении Алана наверняка распространится по этажу еще быстрее, чем он успеет собрать вещи. Вот уж злым языкам будет новая сплетня. Черт… Алан ненавидел, когда о нем злословили. Все мы имеем право на маленькие слабости. У него было одно уязвимое место — его почти болезненное стремление быть «рыцарем без страха и упрека». А когда при всем честном народе рыцарь падает с коня, гремя доспехами, это, как ни крути, нелепо и смешно.